28 апреля 2001 года отмечается сто лет со дня рождения выдающегося физика-теоретика профессора Юрия Борисовича Румера. Он был настоящим ученым, представителем той редкой породы, к которой принадлежали Планк, Эйнштейн, Бор, Борн. Как и они, он был глубоко и бескорыстно увлечен красотой и стройностью законов природы, удивительной способностью человеческого интеллекта постигать эти законы. Ему принадлежит большое число научных работ и монографий, сыгравших значительную роль в становлении и развитии современной науки.

Как ученый с мировым именем, Юрий Борисович (Ю.Б.) обладал редкой личной притягательностью для всех, кому так или иначе довелось встречаться с ним, а тем более - работать. Его судьба отмечена ушедшим веком: перекраивалась карта Европы, сменялись режимы, за немногие десятки лет произошли перемены, которых хватило бы на века прежней истории... Исторические события XX века удивительным образом преломлялись в жизни людей. В эту бурю оказались вовлечены многие сверстники Ю.Б.: Н.Тимофеев-Ресовский, И.Тамм, П.Александров, Н.Семенов. Все они, помимо образования, получили основательные навыки оптимизма и жизненной стойкости, которые так пригодились в дальнейшем. Их отношение к науке было полной самоотдачей.

Румер всегда говорил, что ему особенно везло на хороших людей. Его студенческие годы в России были тесно связаны с математической школой Н.Лузина, среди ее "выпускников": А.Колмогоров, П.Александров, Л.Шнирельман, П.Новиков, Л.Люстерник, И.Петровский, М.Лаврентьев. Именно "Лузитания" во многом определила научный стиль Ю.Б. - стремление к предельной математической ясности и изящному представлению результатов. Здесь уместно вспомнить о житейском. О семье его отца даже была поговорка, что "все Румеры говорят на всех языках".

Теоретическая физика - детище двадцатого столетия. Квантовая теория создавалась в основном в Германии и окружающих ее странах; центрами были Берлин, Мюнхен, Цюрих, Геттинген, Копенгаген... Румер поехал в Германию для завершения образования в 1926 году, а после получения технического диплома направился в Геттинген. Со всей самонадеянностью молодости он явился к Максу Борну с недавно написанной работой по общей теории относительности. Ю.Б. стал сотрудничать с ассистентами Борна - Гайтлером и Нордхеймом. Им, а также студенту Вайскопфу (будущему директору CERN), предстояло придать Румеру "геттингенский облик", ввести его в новейшую проблематику квантовой физики. По рекомендации Эйнштейна (он положительно оценил работу Ю.Б.) и Эренфеста Ю.Б. получил Лоренцовскую стипендию и до 1932 г. работал ассистентом Борна. Скоро Ю.Б. стал, по его словам, "ярым адептом квантовой веры" и активно включился в научную жизнь Геттингена. П.Эренфест познакомил Румера с Ландау, их дружба и сотрудничество продолжились в СССР.

Молодые немецкие физики того времени любили пошутить и поострить, и эта атмосфера довоенной Германии определила стиль их общения, делала знаменитых ученых живыми людьми, с которыми интересно и полезно поговорить. Вместе с Г.Вейлем и своими друзьями В.Гайтлером и Э.Теллером Ю.Б. стал одним из родоначальников квантовой химии. В их классических работах о спектре и волновой функции бензола и последующих, написанных Ю.Б. уже без соавторов, показано, что при описании молекул со сложными связями классические представления о валентности не работают, нужно включать квантовую суперпозицию состояний. Ими был создан метод, получивший позднее название "теории резонанса структур". Этим методом Ю.Б. рассчитал спектр молекулы бензола и других кольцевых молекул. Теорема и диаграммы Румера получили всеобщее признание и попали в учебники.

Лекции по теоретической физике в Московском университете, которые Румер начал читать с 1932 г., стали заметным событием в научной жизни столицы. По воспоминаниям Е.Фейнберга "...он был элегантен, вел себя непринужденно, читал лекции ясно, как-то легко, не скрывая, говорил, что сам учится. Не стесняясь, мог ответить на вопрос студента: "Не знаю, этого я не понимаю, постараюсь ответить в следующий раз". Был обаятелен, блестящ, доброжелателен". В те годы были изданы и получили широкую известность монографии "Введение в волновую механику" (1935) и "Спинорный анализ" (1936). В 1935 г. ему была присвоена ученая степень доктора физико-математических наук, он стал сотрудником Физического института АН. По рекомендации Эйнштейна, Борна, Эренфеста и Шредингера его избрали профессором.

В тридцатые годы продолжалось сотрудничество Ю.Румера с Л.Ландау. Например, в теории твердого тела хорошо известна формула Ландау-Румера для поглощения высокочастотного звука в диэлектриках. Они впервые рассмотрели процессы распада и слияния волн, чем заложили основы фононной кинетики. По ее образцу строилась теория черенковского излучения фонона электроном и более сложных процессов. В эти же годы Л.Ландау и Ю.Б. написали научно-популярную книгу "Что такое теория относительности". Она вызвала живой интерес читателей и выдержала многочисленные переиздания более чем на 20 языках.

Творческое сотрудничество Ландау и Румера протекало на фоне тревожных событий в стране и мире. Их арестовали 28 апреля 1938 г. Л.Ландау тогда подписал-"сознался", что "организовал группу профессоров физики в составе Румера Ю.Б., Тамма И.Е., Леонтовича М.А. и т.д. с целью всенародного подрыва теоретической физики в нашей стране". "Я сам, например, в своей работе по квантовому электронному газу выхолостил из нее все практические применения, оставив голые формулы...". Через год П.Л.Капица сумел добиться освобождения Ландау, и обвинение Ю.Б. в "пособничестве врагу народа Ландау", стало неприемлемым. И его 29 мая 1940 года заочно приговорили к десяти годам уже по шпионской статье 58-6 с довеском 58-11.

Ю.Б. не держал зла на сотрудников НКВД, ведущих допросы, как на людей подневольных. Когда предложили работать инженером на пользу стране, он согласился, и срок отбывал не в лагере, а в условиях "шараги", где было собрано блестящее общество. С ним были гранды отечественного самолетостроения, специалисты высочайшей квалификации, люди талантливые и интересные: конструкторы самолетов - А.Н.Туполев, В.М.Мясищев, В.М.Петляков, Р.Л.Бартини, И.Г.Неман; будущие создатели космической техники: С.П.Королев и В.П.Глушко; известный полярный летчик В.М.Махоткин; члены Академии наук А.И.Некрасов, Б.С.Стечкин, Ю.А.Крутков, П.А.Вальтер и многие, многие другие делили с Ю.Румером превратности судьбы. Особенно сердечные дружеские отношения сложились у него с Карлом Сциллардом, человеком редкой доброты и высоких нравственных качеств. Специалист по аэродинамике, он приехал из Венгрии в СССР помогать строить социализм, и Ю.Б. для поддержки милого друга Карлуши выучил венгерский язык (всего он знал 13 языков). Эта дружба помогла Ю.Б. пережить годы заключения, не отчаяться, сохранить оптимизм и надежду.

Ю.Б. работал над проблемами колебаний авиационных конструкций, и известное его ученикам утверждение, что, положив руку на крыло самолета, он может предсказать его вибропрочность, не было большим преувеличением. В 1939 г. в моторном КБ в Тушине совместно с Б.Стечкиным Ю.Б. решил задачу об антивибраторе изгибных колебаний и задачу о вынужденных колебаниях разветвленных систем коленчатых валов, возникшую в процессе проектирования А.Чаромским авиационного дизеля. В ЦКБ-29 в Москве - задачу об автоколебаниях жесткого колеса при его качении (явление шимми). М.Келдыш, главный в стране специалист по этим вопросам, в своей работе "Шимми переднего колеса трехколесного шасси" (Труды ЦАГИ, N 564, 1945 г.) сослался на результаты исследований Ю.Б. - впечатляющий пример научной добросовестности в условиях, когда даже упоминание имени "врага народа" было небезопасно. Ю.Б. вместе с начальником теоретического отдела ЦКБ-29 академиком А.И.Некрасовым написали капитальный труд по аэродинамике.

Он занимался и фундаментальной наукой, даже выписывал для КБ ЖЭТФ и Phys. Rev. Для решения задачи создания единой теории поля, которой во всем мире мало кто, кроме Эйнштейна, серьезно занимался, Ю.Б. включил электромагнитное поле в схему общей теории относительности и расширил размерность пространства-времени до 5. Новшеством была идея о компактификации 5-ой координаты, отождествлении ее с действием, а периода - с постоянной Планка. При этом заряд квантуется автоматически, а калибровочная инвариантность получает смысл общего преобразования 5-ой координаты. И задача релятивисткой механики о движении материальной точки в гравитационных и магнитных полях оказывается эквивалентной задаче оптики о распространении лучей в пятимерном пространстве Римана координат, времени и действия. Новая теория была названа "пятимерной" или "5-оптикой".

Открывающиеся возможности настолько увлекли Ю.Б., что, даже, оказавшись в 1946 г. в Таганроге, где Р.Бартини руководил созданием нового транспортного самолета, и режимные гайки были закручены до предела, Ю.Б. работал над 5-оптикой и сформулировал ее основные идеи. Он там же написал работу по магнетизму электронного газа, предложил изящный и эффективный способ вычисления статистических сумм для квантовых (бозе- и ферми-) идеальных газов во внешнем магнитном поле. Этот метод позволил исследовать поведение магнитной восприимчивости электронного газа при произвольных магнитных полях и температурах. Необходимые численные расчеты добросовестно выполнила на арифмометре Ольга Кузьминична Михайлова, недавняя выпускница авиационного техникума, его подчиненная по бригаде вибраций. Скоро она стала его женой и матерью его детей.

Но к окончанию срока Румер попал под действие нового указа, по которому осужденные по статье 58 автоматически получали еще пять лет поражения в правах ("пять по рогам"). А это означало этап и ссылку - с 1948 года - в далекий Енисейск. Ольга Кузьминична привезла в Москву рукописи Ю.Б., за которые взялись Л.Ландау, М.Леонтович и другие. Уже летом 1948 г. три его работы были отредактированы, а Е.Лифшиц, заместитель главного редактора ЖЭТФ, максимально ускорил их публикацию. Из Москвы в Енисейск посылали деньги, книги и оттиски статей, которые могли пригодиться в работе. Ю.Б. сразу получил работу преподавателя в Енисейском учительском институте и комнату с обстановкой. Для переполненного ссыльными города это была невероятная удача! 21-го июля к нему приехала жена, они запаслись на зиму дровами и картошкой. В 1949 г. у них родился сын.

В Енисейске Ю.Б. продолжал работать в самых различных областях теоретической физики. Нашел точное решение уравнений Навье-Стокса для затопленной струи с конечным потоком импульса (эта задача, как и последующие работы Ю.Б. по гидродинамике, возникла после обсуждений с С.Королевым). Это решение стало одной из классических реперных точек гидродинамики. В работах по статистической физике Ю.Б. указал на существование модельных систем, которые нельзя нагреть до температуры выше некоторой предельной. В его последующей работе о бозе-конденсации было показано, что характер перехода существенно меняется при наложении внешнего поля. Здесь же Ю.Б. стал разбираться в знаменитой работе Онсагера о дипольной решетке Изинга, которую из-за математической трудности мало кто понимал. Он сумел свести его специальный аппарат к алгебре спиноров в многомерном эвклидовом пространстве, чем значительно упростил построение Онсагера. Эту прекрасную работу Ю.Б. опубликовал только в 1954 г. в УФН из-за занятости 5-оптикой.

В конце 1950 г. товарищи добились перевода Румера в Новосибирск. Но Президент АН СССР С.И.Вавилов, приложивший много усилий к этому переводу, умер в январе 1951 г., не успев решить вопрос трудоустройства Ю.Б. В нашем городе два с половиной года он с женой и маленьким сыном существовал исключительно на средства московских друзей, изредка подрабатывая случайными переводами.

Для участия в дискуссии по 5-оптике Ю.Румера, наконец, вызвали в Москву в декабре 1952 г. Но идеи 5-оптики несколько опережали время и стали цитироваться только в последние годы. Компактификация "лишних" размерностей пространства стала общим местом в теории струн, а предложение Ю.Б. вводить спиноры в схему общей теории относительности с помощью свободно вращающихся реперов в каждой точке кривого пространства-времени теперь формулируется на языке расслоенных пространств. Принятое постановление по результатам дискуссии - "Рекомендовать Ю.Б.Румеру продолжить научные исследования" - сыграло свою роль. После окончания срока ссылки и смерти Сталина, его зачислили научным сотрудником Западно-Сибирского филиала АН, в сентябре восстановили в званиях профессора и доктора физико-математических наук (диплом N 1). Появились статьи в ЖЭТФе, в 1956 г. вышла монография - "Исследования по 5-оптике".

После реабилитации в июле 1954 г. Ю.Б. стал преподавать в Новосибирском пединституте. Через год его назначили заведующим отделом технической физики. В те годы моя мама преподавала на физмате пединститута, и на меня, еще школьницу, произвел впечатление своим неординарным видом этот великий человек, оказавшийся в периферийном вузе. Я помню, как в нашей семье тогда говорили о смерти Эйнштейна, и я была потрясена, узнав, что его соратник живет в хибаре, где-то в долине речки Каменки. Когда в Новосибирске решили создать научный центр, Румер, уже как абориген, вместе с М.А.Лаврентьевым выбирал место для будущего строительства Академгородка.

В 1957 г. Румер стал директором Института радиофизики и электроники, первого института физического профиля в Новосибирске. В ИРЭ пришли П.Бородовский и Ю.Троицкий, молодые экспериментаторы-радиофизики. Бывший начальник Отдела технической физики Г.Кривощеков организовал лабораторию нелинейной оптики. Появление в институте блестящего молодого В.Чеботаева подняло лазерный эксперимент на совершенно новый уровень. Ю.Б., познакомившись с Чеботаевым во время его преддипломной практики, сразу предоставил полную свободу и активно поддерживал его начинания. Именно в институте Румера в 1962 г. был запущен первый в Сибири газовый лазер.

С созданием СО АН СССР организовывались новые институты; ИРЭ в 1964 г. объединили с Институтом физики полупроводников, а теоргруппа, созданная Румером, превратилась в теоретический отдел нового института. Ю.Б., после недолгой работы в Институте математики, перешел в Институт ядерной физики СО АН. Эти события мало отразились на мироощущении Ю.Б., на его ежедневных научных занятиях. Время, освободившееся от административных обязанностей, он использовал для педагогической деятельности и для культурного общения. Восстановилась возникшая еще во времена московской юности дружба с писательницей Р.Райт-Ковалевой, известной российским читателям по переводам произведений Селинджера, Воннегута, Белля, Фолкнера. Возникли дружеские отношения с вдовой художника Р.Фалька А.Шекин-Кротовой, писателями С.Залыгиным и Д.Граниным, художником Е.Аврутисом, создавшим, наверное, единственный портрет Ю.Б.

Для Ю.Б., владеющего 13 языками, было интересно освоить новый "язык" аминокислот и нуклеотидных триплетов. Формально-лингвистический подход к проблемам генетического кода позволил ему на основе полного генетического словаря Ниренберга выявить удивительно симметричные свойства системы кодонов, а конструкции, основанные на свойствах симметрии, всегда доставляли ему особое удовольствие. Первая работа (1966 г.) по классификации кодонов в генетическом коде получила благожелательный отзыв Ф.Крика и вызвала многочисленные отклики во всем мире. В последующих статьях Ю.Б. обосновал "алфавит" генетического кода - каноническую последовательность нуклеотидов, а в последней работе этого цикла (1975 г.) высказал общую гипотезу о соответствии между свойствами системы кодонов и способом разбиения 16-ти "корней" нуклеотидных триплетов на октеты.

Интерес к возможностям описания физических явлений подходами, основанными на принципах симметрии, определил длительный период его сотрудничества с математиком А.Фетом. Это позволило ученикам определить характер Ю.Б. как "человека сФЕТского". Наряду с оригинальными работами, Ю.Б. особенно ценил работу, описывающую таблицу Менделеева при помощи группы spin(4). В 1970 г. вышла их монография "Теория унитарной симметрии", в 1977 г. - "Теория групп и квантованные поля". Сходными проблемами Ю.Б. занимался и со своим учеником Б.Конопельченко. Мне тоже выпало счастье работать и общаться с Ю.Б. в эти годы. В 1974 году я представляла наш совместный доклад по близкой тематике на конгрессе по истории физико-математических наук. Появилась и статья по философским вопросам связи симметрия - сохранение, выполненная вместе с московским философом Н.Овчинниковым.

Почти два десятилетия деятельность Юрия Борисовича была связана с Новосибирским госуниверситетом. В написанном вместе с М.Рывкиным учебнике "Термодинамика, статистическая физика и кинетика" (1972, 1977 и 2000 гг.) авторы отступают от традиционного изложения аксиоматики, приближая студентов к решению серьезных задач. В разделе "Статистическая физика" в качестве учебных примеров рассматриваются работы Ю.Б. по магнетизму электронного газа. В 1965 г. Ю.Б. совместно с А.Фетом подготовил новый спецкурс по унитарной симметрии. Этот курс был сложным, так как сама теория была создана только что, но студенты, освоившие его, приобретали и нечто большее - возбуждающее творчество ощущение сопричастности к новейшим достижениями физики.

Большое значение для становления особой атмосферы Академгородка имели выступления Румера на так называемом "Кофейном клубе", а также его разнообразные лекции.

Умение создавать вокруг себя замечательную творческую атмосферу было самой яркой особенностью педагогического таланта Ю.Румера.

Его память хранила множество прекрасных стихов, которые он любил читать. Он просто и с обаятельным мягким юмором рассказывал о своих друзьях, людях, известных лишь как авторы блестящих научных работ. Эти минуты незабываемы и остаются драгоценным приобретением. За таким Учителем можно было идти куда угодно, и это было счастьем.

Как-то Ю.Б. горько заметил, что Создатель придумал немощную старость для того, чтоб было легче уходить из жизни. Юрия Борисовича Румера не стало 1 февраля 1985.

...Присуждение ученой степени в Берлинском, Геттингенском и других университетах в начале двадцатого столетия проводилось в очень торжественной обстановке. Декан зачитывал присягу, в тексте которой значилось: «Торжественно вопрошаю тебя! Решился ли ты клятвенно обещать и самым священным образом подтвердить то, что ты желаешь по мере сил своих радеть о благородных искусствах, продвигать их вперед и украшать их; и не корысти ради или стяжания пустой и ничтожной славы ты будешь делиться своими познаниями, а для того, чтобы шире распространялся свет божественной истины». Эту клятву, произносимую под присягой, давали Макс Планк, Давид Гильберт, Вилли Вин, Альберт Эйнштейн, Макс Лауэ... Этой клятве следовал в жизни и Юрий Борисович Румер.