И.С. Лупашина
МГУ - ШКОЛА ВЫСОЧАЙШЕЙ ПРОБЫ
Мой путь в Московский университет был непростым, и поступила я сначала не в МГУ. Наша семья жила очень бедно. Ютились в комнате площадью 7,5 квадратных метров. Mама моя была дочерью "врага народа", поэтому при каждой проверке ее увольняли с работы, отец погиб на войне. Но абсурдность ситуации состояла в том, что единственное учебное заведение, куда приняли мою мать после окончания школы, был дошкольный техникум. Итак, дочери "врага народа" доверили воспитание подрастающего поколения. Чтобы как-то выжить, нам приходилось шить на рынок. Швейной машинки не было - шили вручную. Я начала помогать маме с пяти лет.
Училась я очень хорошо и после окончания школы поступила в Ленинградский электротехнический институт им. Ульянова (Ленина). Спустя два года случайно в библиотеке я познакомилась с ребятами-физиками из Политехнического института. Мы подружились, и общаясь с ними я поняла, что учусь где-то не там. Еще не закончив курса, сказала матери, что ухожу из института. Дома - скандал, но я всетаки уехала в Москву. В МГУ мне сказали, что перевестись можно, но это очень сложно, хотя я училась хорошо и у меня была именная стипендия (600 рублей, по тем временам очень приличная для студента сумма). Я не стала искушать судьбу, просто сдала вступительные экзамены и в 1959 году стала студенткой Московского университета.
На первом курсе меня назначили старостой группы, но я игнорировала, насколько это было возможно, все общественные дисциплины, посещая в это время несколько курсов на мехмате. В старосты я явно не годилась... Так как училась я хорошо, на мои вольности смотрели сквозь пальцы и особенно не докучали. Помочь мне было некому, приходилось жить на стипендию (повышенную) 290 рублей. Как и многие студенты, я стала подрабатывать: устроилась в издательский отдел, рисовала иллюстрации к книгам, копировала чертежи, занималась репетиторством. Общежития в университете были роскошные, но на первом курсе мы жили по три человека в двенадцатиметровой комнате. Одной из моих соседок по комнате была китаянка. Увидев, что я интересуюсь искусством, эта милая девушка привезла мне в подарок после зимних каникул несколько фигурок из стекла. С этого началась моя китайская коллекция. Это был последний год пребывания китайцев в нашей стране. После лета они не вернулись, там началась культурная революция...
Наш курс был последним, на котором читал свои великолепные лекции Л.Д.Ландау. Он читал нам теоретическую механику. К сожалению, только один семестр, зимой он попал в автокатастрофу.
Новое здание университета, в котором мы учились и жили, строилось с большим участием заключенных, поэтому отдельные его части сохранили названия зон. В 1960 году девочек и мальчиков расселили по разным зонам. Особ противоположного пола пускали в гости только по документам и до определенного часа. Но молодость брала свое... Я рано вышла замуж. На третьем курсе у меня появился ребенок - ко всем прочим заботам прибавилась еще одна и очень серьезная. Когда сыну был год и три месяца, с мы мужем разошлись. Жить по-прежнему приходилось на стипендию. 1962-1963 годы были для меня очень тяжелыми, голодными.
|
Но тогда был еще бесплатный хлеб на столах в студенческих столовых. Для меня это было спасением. Все свободное от учебы время приходилось зарабатывать на жизнь. В 1965 году я закончила университет и поехала в Ереван, надеясь получить там жилье, но быстро поняла, что вне России жить не могу. Ереван 1965 года уже был весь зарешечен до третьего этажа. Условия жизни очень плохие: в столовых антисанитария страшная, в магазинах вместе с молочными продуктами продают керосин - просто кошмар какой-то. Я вообще очень удивлялась тому, как там при таком откровенном воровстве смогли достроить ускоритель.
Вырваться из Еревана мне помог руководитель моего дипломного проекта Скиф Николаевич Соколов. Он был физиком-теоретиком, но к тому времени стал руководителем вычислительного центра Института физики высоких энергий в Протвино. Соколов набрал с нашего курса еще двух теоретиков и двух математиков с предыдущего. В университете нам, физикам, не читали по вычислительным машинам ничего, все нужно было осваивать с азов, причем максимально быстро. Я впервые увидела ЭВМ, да и не только я - почти вся наша группа была совершенно зеленой. Работать приходилось в основном ночами, машины перегревались, не выдерживая нагрузки, постоянно работали мощные вентиляторы, а мы ходили от этого постоянно простуженные. Поскольку работали ночами, то не приходили днем, в результате - выговор за нарушение производственной дисциплины. К этому времени в стране было уже много институтов, которые занимались автоматизацией программирования. Это были большие серьезные коллективы, а тут маленькая неопытная группа нагло замахнулась на создание транслятора для самого мощного в то время языка ФОРТРАН и написание операционной системы. Целью этой работы было создание на отечественных машинах современного матобеспечения, которое позволило бы использовать написанные в ЦЕРНе большие комплексы программ обработки экспериментальных данных. Скиф Николаевич возглавил это дерзкое предприятие. И с этой задачей наша крошечная группа успешно справилась. Была создана даже по теперешним меркам (а это было почти сорок лет назад на ЭВМ с оперативной памятью 8 кб, оснащенных только магнитными лентами!) современная мультипрограммная система. ФОРТРАН - один из немногих языков, который жив почти полвека, потому что изначально обладал тремя фундаментальными качествами, обеспечившими ему такое долголетие: простота, модульность и наличие мощных возможностей ввода/вывода. Наш успех - иллюстрация двух сакраментальных истин:
1. Не боги горшки обжигают!
2. МГУ - это школа высочайшей пробы!
|
| |  | | | | |
| | | Лупашина И.С. МГУ - школа высочайшей пробы // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.170-172. |
|
|
