Выпускники МГУ в ННЦ СО РАН. 1957-2007 - Буданов В.И. Три встречи с Черменом Борукаевым (стр.217-218)
 Навигация
 
Выпускники МГУ в ННЦ СО РАН
Десант романтиковБОРУКАЕВ ЧЕРМЕН БЕЙБУЛАТОВИЧ 
 

ТРИ ВСТРЕЧИ С ЧЕРМЕНОМ БОРУКАЕВЫМ

Первая встреча с Черменом произошла в далеком 1954 году. Еще года не прошло, как мы переехали из старых корпусов МГУ на Моховой и общежития на Стромынке в новое здание на Ленинских горах. Мы сразу влюбились в наш замечательный небоскреб, между собой называли его "Храм" (усеченный газетный штамп тех времен "храм науки") и интенсивно осваивали необыкновенно широкие возможности новых зданий университета: читальный зал, плавательный бассейн, студенческий клуб, каток и спортивные залы, борцовский ковер. На нем-то на занятиях по классической борьбе я впервые и увидел Чермена.

Наш тренер А.Воловик считал студенческую борьбу не очень серьезным занятием (мы пропадали на лекциях, в читалке и в лабораториях, ездили на практику и на каникулы), но поставил перед собой задачу по возможности укрепить наше здоровье, приучить к суровому режиму борцовских тренировок. Любимым его изречением было: "Борцу не больно, борцу приятно!" Он внушал нам, что борьба развивает человека всесторонне, сослужит нам немалую службу в будущем, что многие ученые, политики вроде Урхо Кекконена и даже философы вроде Платона и Пифагора были борцами и кулачными бойцами. Иногда для устрашения он привозил к нам на ковер команду борцов-метростроевцев, дюжих ребят, после схваток с которыми мы с удивлением рассматривали себя в зеркалах: все были покрыты кровоподтеками от жесточайших захватов почти профессиональных борцов высокого класса.

Большинство из нас были простыми деревенскими и иногородними ребятами, было и несколько москвичей, и на этом фоне Чермен сразу выделился своей воспитанностью и интеллигентностью. Ему, кажется, не хватало физической крепости, но в схватках на ковре он отличался цепкостью, настырностью, психологической устойчивостью, чем не могли похвастаться многие от природы более крепкие парни. Некоторое время мы все вместе ходили на эти увлекательные занятия, участвовали в соревнованиях, но в какое-то время Чермен перестал посещать тренировки, скорее всего из-за того, что нашел дела поважнее, связанные со студенческой научной работой, от которой более склонные к спорту студенты по возможности отлынивали.

В последующее время несколько разнородные профессиональные занятия, удаленные друг от друга геологические регионы, в которых мы работали, основательно развели нас, но в январе-феврале каждого года в аудиториях 01 или 02 МГУ мы встречались на ежегодных симпозиумах Тектонического комитета. Но мы оставались пока геологами государственной геологической службы, а Чермен уже сразу приобрел четкую ориентацию на научные исследования в области тектоники.

Вторая встреча, которой я придаю особое значение, произошла через 30 лет, в Новосибирске, куда я приехал из Таджикистана защищать докторскую диссертацию. Автореферат был уже напечатан и разослан. Оказывается, Чермен уже с ним познакомился, и у него возник ряд вопросов ко мне, которые мы с ним и разобрали не в кабинете, а стоя на свежем воздухе. Замысел моей работы об эндогенных формациях Памира был простой: показать все петрологическое разнообразие магматических и метаморфических комплексов, на формационной основе оценить состав и структуру земной коры Памира и ее подразделений. Основное замечание Чермена касалось определения понятий. Они были представлены несколько независимо, история их развития была рассмотрена очень бегло, не всегда было подчеркнуто различие в содержании понятий, например формаций и структурно-вещественных комплексов. Классификация ему представлялась сыроватой, а это было, на мой взгляд, неизбежным при охвате такого обширного регионального материала, недостаточно теоретически проработанной и структурированной. Ему показалось странным, что я не использовал соответствующие моей проблематике данные по смежным регионам, и трудно было ему объяснить, что это было мне просто не по силам, так как в первую очередь требовал осмысления (и то не очень-то глубокого) конкретный региональный петрологический материал. Чермен заметил, что некоторые чисто петрологические данные имеют большую ценность для развития тектонических аспектов Памира, а эти моменты были рассмотрены в работе недостаточно.

Пришлось почти со всем сказанным моим коллегой согласиться. Но признать, что никакой возможности внести изменения в работу сейчас не имеется. Именно во время этого разговора мне пришла мысль о том, что следует готовить работу к публикации, развить и усилить те моменты, о которых говорил Чермен. Работа растянулась на целых восемь лет. Не думаю, что мне удалось довести ее до полной кондиции, но текст, безусловно, выиграл от того, что в свое время таким классным специалистом, как Чермен Борукаев, мне были сделаны конструктивные и содержательные критические замечания.

Третья встреча произошла в больнице, где мы оказались с ним в одно время и, к несчастью, за день до его кончины. Несмотря на тяжелое состояние, в котором находился Чермен, мне и в голову не приходило, что дни, фактически часы, его жизни уже сочтены. Я навестил его, чтобы просто проведать, но он сам завел длинный разговор, пожелал, чтобы мы кое-что вспомнили и обсудили некоторые проблемы и ситуации.

 

Начали с университетских воспоминаний, перешли к счастливым временам крымской студенческой практики. Дальше перешли к больничным делам, слава богу, с нами персонал обходился очень хорошо. Чермен показал заметку в газете, которую он специально написал, чтобы поблагодарить наших врачей. Вообще он, несмотря на тяжелое состояние, продолжал быть очень деятельным, несколько иронично мне сообщил, что уже пишет мемуары, на что я ответствовал, что по возрасту, наверное, еще рано. "Так ведь многое забывается, а представляет интерес и для нас лично, и, может быть, покажется небезынтересным и другим людям".

Разговор неизбежно перешел к политическим вопросам. Грандиозная и мало чем оправданная ломка страны у нас с ним вызывала одинаково негативное отношение. В особенности для нас, геологов, было недопустимым разрушение геологической службы, университетской и академической геологии, которые в свое время составляли отлично функционирующую систему обучения и воспитания, научных исследований, геолого-съемочных и геолого-разведочных работ. Досталось от нас и нашей небезупречной демократии. Чермен тут же вытащил стопу газет, в которых он проштудировал многие материалы, и отдал их мне для знакомства с современной проблематикой.

На этом (было уже поздно) мы и расстались, к несчастью, навсегда. Несмотря на то что Чермен ушел от нас, он продолжает оказывать на нас, его коллег, научное и нравственное влияние. Содержание 200 его статей, книг и карт - это уже другая, особая тема, но все же хочется отметить его большой вклад в понимание тектоники докембрия, применение к этому периоду развития земной коры принципов геодинамики, картографическое выражение ситуаций ранних этапов становления земной коры. Последней его работой оказался "Словарь-справочник по современной тектонической терминологии", в котором затронута не только проблематика текущей терминологии, но и приведены примеры совместного анализа традиционных и новых понятий тектоники. И отдельный момент - это его предельно уважительное отношение к геологическому языку, к русскому языку вообще. Образ подлинного интеллигента, замечательного геолога и педагога надолго сохранится не только в геологической среде, но и в памяти всех людей, которые имели привилегию общения с этим замечательным человеком.

В.И. Буданов    
 
 СО РАН 
  
 
Буданов В.И. Три встречи с Черменом Борукаевым // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.217-218.
 
Назад ОГЛАВЛЕНИЕ Продолжение
 
[О библиотеке | Академгородок | Новости | Выставки | Ресурсы | Библиография | Партнеры | ИнфоЛоция | Поиск | English]
  Пожелания и письма: branch@gpntbsib.ru
© 1997-2024 Отделение ГПНТБ СО РАН (Новосибирск)
Статистика доступов: архив | текущая статистика
 

Отредактировано: Wed Feb 27 14:34:52 2019 (20,082 bytes)
Посещение 2213 с 04.05.2009